• A
  • A
  • A
  • АБВ
  • АБВ
  • АБВ
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

«Где живет политика?» Лекция Александра Филиппова

20 сентября 2012 с лекцией «Где живет политика?» выступил Александр Филиппов. Лекция состоялась в рамках проекта «Публичные лекции Полит.ру». На сайте Полит.ру велась прямая трансляция и опубликована видеозапись выступления

Видеозапись лекции:



Аудиозапись лекции

Тезисы А.Ф. Филиппова к лекции:

Несколько лет назад, выступая с лекцией «Дискурсы о государстве», я говорил о том, что политическое, как его понимали некоторые известные авторы, имеет мало шансов в полицейском государстве. Где есть полиция, нет политики, точнее, она выводится за границы государства, становится политикой почти исключительно внешней. Разумеется, это только в теории, в идее. Уничтожить политическое достаточно трудно, оно по-разному прорывается на поверхность надежно, казалось бы, деполитизированных ситуаций. Напомню, что несколько лет назад жизнь в нашей стране казалась надёжно замирённой. Чтобы охарактеризовать её, в некоторых отношениях лучше всего работало понятие «полицейское государство», понимаемое, однако, не только как государство репрессий, а более широко, в историческом контексте, как «социально-полицейское государство общего блага». У такого государства есть своя, в общем, неприятная динамика, но помимо того, подавление политического не могло не оказаться лишь частично и лишь временно успешным. Мы уже видели оживление политической жизни, и вряд ли оно прекратится в обозримом будущем. Можно было бы сказать, что все дело в стремлении к свободе, реализующим себя вопреки полицейским порядкам. Но здесь нужна точность. Политическое связано не столько со стремлением к свободе, сколько с самой свободой. Это нуждается в пояснении, это и есть основной вопрос, который нам предстоит обсуждать.

Между старым и памятным всем нам определением Карла Шмитта, согласно которому политическое – это экзистенциальное противостояние врагов, и утверждением, что политическое имеет отношение к свободе человека, есть видимое противоречие, потому что враги – это публичные враги, то есть противостояние – это противостояние консолидированных групп, часто не оставляющих внутри себя значительного пространства для индивидуальных свобод. Высвобождение политического – и мы уже видим первые признаки этого – оставляет сравнительно меньше места для индивидуального решения и размышления о характере индивидуального действия. Политическое размежевание – и это ещё одна важная особенность его, о которой следует помнить – может развиться из любой противоположности: религиозной, экономической и даже эстетической. Но при этом она достигает такой степени интенсивности, что оппоненты или конкуренты становятся именно врагами, и под углом зрения вражды, смертельной, экзистенциальной вражды видят всё остальное. Вражда приобретает собственную динамику, политическое, словно бы пустое, лишённое субстанциальности, подминает под себя всё и высасывает всю энергию из других областей жизни.

Что происходит с политическими образованиями, которые мы по привычке называем государствами, если в них развивается противостояние столь высокой степени политической интенсивности? – Им, очевидно, угрожает гражданская война и распад, если только не будет новой консолидации, если не появится новое единство «политического народа», противостоящего другим народам как врагам, но искоренившего вражду внутри себя. Надо понимать, что этот путь – один из возможных, независимо от того, нравится он нам или нет. Но этот путь – крайний, экстремальный. Есть много причин, в силу которых это высшее напряжение политического единства не может быть долгим, а само единство – лишенным внутренних политических различений и противоречий. Тем не менее, повторю, это – предельный случай, когда политическое как бы выжигает самое себя изнутри. Необходимо, однако, рассматривать и другие случаи. Казалось бы, самое естественное – взять за образец страны с нормальной политической жизнью, где легитимная власть, соперничество партий, устойчивый бюрократический аппарат, обеспечивающий техническую надёжность исполнения многих функций государства при смене власти, и т.п. Но что даёт нам ориентация на так понятый образец, даже если пренебречь различиями между странами и их политическими система? Уже довольно давно – и вполне резонно – Клод Лефор говорил о том, что политическое обнаруживается не в том, что мы называем политической деятельностью, но в «двойном движении», благодаря которому способ «учреждения общества» и становится явным, и скрывается. 

Именно через политическое общество становится зримым как упорядоченное единство, но та ограниченная сфера, в которой соревнуются партии и воспроизводится власть, скрывает «принцип производства всей конфигурации». Если переформулировать его слова в более общем виде, можно сказать, что нас интересует принцип членения и оформления тех участников политического, которые так или иначе относятся к одному и тому же социальному единству. Именно внутри этого единства имеют значение их напряженные взаимные отношения. Именно здесь дело доходит или не доходит до подлинной политической вражды, именно здесь то, что лежит на поверхности может с равным успехом оказаться и открывающим и скрывающим суть дела. Почему это связано со свободой? Потому что политическое – это, традиционно, высшая ступень самоопределения человека. Чтобы совершать действия, за которые он может отвечать, человек должен выгородить себе пространство определенности, в котором каждый его поступок есть именно то, что он и намеревался сделать, и последствия поступка могут быть ему вменены. Но это также пространство, населенное иными людьми, и сделать его предсказуемым можно, либо превратив других людей в свои инструменты, рабов, либо установив вместе с ними согласие, учредив политическую общность. Где эта общность установлена словно бы раз и навсегда, там по видимости политическое исчезает. Где ее приходится переустанавливать и переучреждать постоянно, там даёт о себе знать человеческая свобода. 

Что сообщает неподвижное постоянство учрежденной общности? – Сила, удерживающая её от распада. Но что сообщает силу силе? – Это вопрос уже не только политической философии, но политической теологии, устройстве мира и оправдании того, что в нем совершается, в том числе и высшей политической власти. Мотивационные энергии участников политического, почерпнутые через обращение к трансцендентным мирскому устройству началам (Богу или богам), могут не только укрепить, но и уничтожить существующий порядок. Таким образом, свобода, трансцендентное, отнесение себя к политической общности (наличной, проектируемой или воображаемой в качестве исходной, изначальной), и только вслед за тем так называемые «грубые интересы» и рутина политического процесса являются источниками появления и проявления политического.